Двое

На автобусной остановке поселка Юдино сидели двое. Первым пришел мужчина лет пятидесяти или немного за, в черном сюртуке, белой рубашке с застегнутой верхней пуговицей, в черных шляпе и брюках и растоптанных ботинках на шнурках, также черного цвета. Мужчина был густо бородат, броваст, с большим мясистым носом, из которого обильно росли волосы.

Из-под очков с тонкими золотыми дужками он долго и внимательно вглядывался в расписание движения автобуса номер один. Затем, выяснив все, что нужно, мужчина сел на лавочку и принялся ждать, вынув из кармана сюртука белую булку. До следующего транспорта было еще долго, и он решил простенько позавтракать тем, что имелось.

Он с жадностью жевал белую мякоть, оставляя поджаристую корочку на потом, как бы на десерт. Крошки густо сыпались на бороду, но он не обращал на это внимания, получая странное удовольствие от простого хлеба. От сухомятки мужчина дважды икнул и выудил из-под сюртука детскую бутылочку с водой. Из таких обычно кормят младенцев. Он сделал пару глотков, и сухость в горле прошла. Теперь подошла очередь корочки, которую он с наслаждением долго жевал, пока не покончил с нехитрым завтраком. Громко рыгнул, благо на остановке находился один.

Но его одиночество продлилось недолго. Из подлеска напротив асфальтовой дороги появился дядечка с лысой головой, малиновыми щеками, в рубахе-косоворотке, в шароварах со стрелкой от утюжения и в сандалиях, надетых на серые носки. Несмотря на убогость одежды, дядечка выглядел празднично: то ли лицо его было благостным, то ли еще что, но, подойдя к остановке, он сел рядом с бородачом и, улыбнувшись, поздоровался. Мужчина в ответ кивнул, соседа не разглядывал, погруженный в свои мысли.

А дядечке с малиновыми щеками в это раннее воскресное утро было интересно жить, он долго, не стесняясь, рассматривал незнакомца, чуть ли не в уши к нему заглядывал, из которых, кстати, тоже торчали пучки волос.
– Не скоро автобус-то будет! – констатировал пришедший.

Мужчина в ответ утвердительно кивнул, сморщив нос, втянувший перегар отнюдь не от «Шато Голан». – Завтракали недавно? – Незнакомец вновь кивнул. – Крошечки у вас в бороде, вот и догадался… Вы не местный, я тут всех знаю. В гости к кому или так, проездом?

– Еду, – неожиданным глубоким басом ответил мужчина в черной шляпе.
– Да, все мы куда-то едем. Только куда? – Вопрос был риторическим, и ответа на него не требовалось. – Странный у вас пиджак! Старинный, что ли? – Дядечка бесцеремонно пощупал желтыми от никотина пальцами материю. – Ткань хорошая, плотная, а значит, вещь не старая. Я увлекаюсь дедукцией, – признался попутчик в сандалиях.

Сосед в ответ только кашлянул. – Интересная штука! Если бы вернуть молодость, я бы пошел в школу милиции, учиться на следователя. А вы о чем в детстве мечтали?
– В детстве меня учили не мечтать.
– Тяжелые родители были? Ах, все мы родом из детства. А я как мечтал!.. – дядечка закатил глаза к небу, вспоминая. – И космонавтом хотел быть, и барабанщиком в ВИА, путешествовать по земному шару – так, чтобы весь глобус объехать. А вот судьба сложилась иначе.
– Поэтому родители и учили меня не мечтать.
– Да, – согласился лысый. – Мечты наши бесплодны.
– Именно.

Они немного помолчали, мужчина в шляпе вновь погрузился в свои мысли, а дядечка в сандалиях подставил лицо набирающему жара солнцу и получал удовольствие.
– Вы что такой бледный? – поинтересовался местный и вдруг зачихал по-кошачьи, смеясь в то же время. – Вот как в детстве: посмотришь на солнце – и чихаешь в удовольствие! Хотите попробовать? Давайте же, очень замечательное ощущение! – сказал и еще несколько раз чихнул, мелко-мелко. – Ну же! Не любите солнце?

– Я люблю солнце.
– А загорать? Были на море?
– Солнце для света, а море для рыбы.
– Соглашусь. Загорать неполезно. Морскую рыбу в Юдино почти не продают. Если что-то замороженное в брикетах привезут, совсем непотребное, – а так в нашей речке щучки навалом, карасей, плотвы… Уху любите? У нас юдинский рецепт особый. Рыбку когда забрасываете в кипящую воду, надо подождать три минутки и сверху яичко разбить! Ну конечно плюс зелень, картошечка и луковка с морковкой.
– Я не люблю уху. – Мужчина в шляпе засунул палец в ухо и почесал внутри. – Рыбьи кости. Они всегда попадают мне в горло…

На остановку прилетела оса. Сначала от нее отбивался местный дядечка, а потом она выбрала приезжего, обнаружив в его бороде хлебные крошки. Кое-как отстала, когда он их вытряс.
– Я местный буду. Ходил помогать копнить сено Ирине Ильиничне… А вы?
– Нет, – ответил бородач.
– Своих-то я знаю. Так откуда?
— Из Бердичева.
– Из Бердичева?.. Это, который рядом с Житомиром?
– С Берлином.

Дядечка наморщил лоб:
– Скажите пожалуйста… Никак не знал, что и в Германии есть Бердичев… – И тут мужчина в черной шляпе неожиданно засмеялся, переходя с баса почти на контртенор, заливался смехом, трясясь от него всем телом. Дядечка, поняв шутку, также заулыбался, потом захохотал вторым голосом, держа от надрыва живот. – Ха-ха-ха, Бердичев в Германии!.. Ха-ха! Вот вы шутник… Ха-ха-ха! Я-то и удивился: географию знаю… Учителем здешним в средних классах тружусь!.. Ха-ха…

Они еще долго смеялись, пока не успокоились и каждый подумал о чем-то своем. – Я немцев не люблю. У меня дед с бабкой в войну погибли. Дед неподалеку отсюда, а бабка в городе была, ее увезли в Германию.
– Я тоже не люблю немцев, – признался приезжий.
– Куда же вы путь держите?
– Во Всеславский, в поселок.
– Так это вам на первом до конечной, а там только попутками. Родственники, дела?
– Знакомые. Попросили, чтобы я приехал десятым.
– Знаю! Там во Всеславском военная часть. Так вы на офицерскую переподготовку! Я тоже пятнадцать лет назад проходил. Как раз в роте девять душ было, а я, старлей, – десятым. Ух и нашагался я с пацанами по плацу тогда! Зато кормят хорошо. И мясо, и котлеты. Как-никак офицерская столовая!.. Какая же у вас специальность?
– Пушниной торгую.
– А военная?
– Я не в часть.
– А-а-а, я думал…
– Нет.

Дядечка кивнул и зевнул от подступающей жары.
– Давайте познакомимся, – предложил он и протянул крепкую, в веснушках, ладонь. – Меня Семеном зовут, а вас?
Мужчина в черной шляпе протянул навстречу совсем небольшого размера белую ладошку и принял вялое участие в рукопожатии.
– Гайк, – представился он. Увидев растерянность на лице нового знакомого, пояснил: – Гайк, без «а» на конце. Не гайка, а Гайк.
– Гайк, – повторил дядечка, пробуя на язык незнакомое имя.
– Имя армянское. В честь древнего бога.
– Не слышал… Не слышал… Вардан у нас в автосервисе работает. Тоже армянин… Хороший человек!
– Вардан – в честь царя.
– Да ну! Скажу ему, а то он и армянского языка не знает, всю жизнь здесь прожил… А дети у вас есть?
– Есть.
– Мальчик, девочка?
– И мальчики, и девочки.
– Четверо? – догадался Семен.
– Восемь.
– Что «восемь»?
– Детей. Три мальчика и пять девочек. Еще двойня скоро родится…
– Так всего десять будет?!
– Так.

– И как же вы? – дядечка казался ошарашенным. – У меня сын тридцати двух лет – так я с ним одним намучился, а сейчас плюнул. Пьет гад.
– Ага, – отозвался приезжий.
– Десять детей! Скажи пожалуйста! – Семен аж вспотел и, утерев лоб ладонью, поинтересовался: – А как вы насчет этого?
– Чего?
– Как у вас с алкоголем? Пьете?
– Пью.
– Много? Хотя по вам не скажешь…
– В разное время по-разному.
– Я тоже пью, – признался лысый. – Меры не знаю…
– Бывает.
– Жена у меня угорела в бане. Моя вина: проморгал – выпил излишне…
– Да… Так тоже бывает.

– Если не спешите, то можно днем потрапезничать! Оставайтесь до вечернего автобуса. Есть отличный самогон, мы его текилой называем, у нас соседка кактусы разводит на подоконнике, мы их понемногу добавляем, сала друзья прислали шмат, обратно ушица… Соглашайтесь! Бабам нашим про пушнину расскажете… Но не купят.
– Не смогу – очень спешу!..
– Ясно… – загрустил дядечка. – Ясно, оттого и прекрасно!
На противоположной стороне остановился, скрипнув тормозами, «КамАЗ», из которого вылезла взъерошенная голова молодого шофера.
– Семен Изральевич! – крикнул он. – Канторович!
– Что, Василий? – отозвался криком дядечка.
– Вы Дину Яковлевну дождитесь, пожалуйста. У нее давление, просила, чтобы в храм помогли дойти!.. И Маринку Юдину – она очки потеряла!
– Дождусь, Василий, не сомневайся!

Дядечка, перекрикиваясь с шофером, не видел, что происходило с лицом приезжего мужчины в черной шляпе. Глаза его выкатились, а лицо перекосило словно от инсульта.
– Вы что… Вы еврей?! – закашлявшись спросил приезжий.
– Да, а что?
– А в какой вы храм едете? Храма давно нет!
– Как нет? В трех остановках отсюда. Храм Успения Пресвятой Богородицы!
– Вы что, крещеный?
– С рождения.

Лицо приезжего мужчины отображало нечеловеческие муки.
– Да-да, – он что-то соображал. – Юдино… Так по-немецки евреев называли – юдейн…
– Что вы говорите?
– Я тоже еврей, вот ведь штука.
– Вы же говорили, что армянин, – не понял Семен Изральевич. – Гайка… То есть Гайк.
– По рождению армянин, а по вере еврей… Гиюр прошел тридцать лет назад. Меня равом Йонатаном в Бердичеве зовут…
– Так давайте с нами в храм!
– А вам мама или там бабушка ничего не рассказывали?
– Что вы имеете в виду?
– Ну, про Тору…
– Не понял…
– Ничего-ничего… Это неправильный вопрос! А в гости вы к нам лучше приезжайте, – пригласил незнакомец. – Двенадцатым будете… Во Всеславский, там где часть военная…
– Если вы десятый, то кто ж одиннадцатый? – не понимал лысый дядечка Канторович.
– Всевышний… Шхина, надеюсь…

Ебнутый, подумал житель Юдино. Сразу не понравился, и одет чудно! Попадись армяшка ему нажравшемуся – по ебалу бы надавал, в здоровенный нос бы кулаком!
В какие-то десять минут на остановке собрался десяток местных, и Канторович, плюнув на неместного, поторопился помочь Дине Яковлевне, пожилой полной женщине с золотым крестиком в декольте на морщинистой коже.
– Ой, я не могу! – причитала она. – Ой, удар на голове случится! Азохен вей!

Поселковые громко обсуждали всякие местные новости, старухи и молодые возмущались, что в бане женский день на понедельник перенесли, тогда как у мужиков их целых три! А чего им там мыть?!. Поселковые выразили надежду, что батюшка Иосиф не нажрался накануне воскресенья, а то на проповеди наебнется с амвона, а кто-то всех удивил, сказав, что у Мишки Коэна вылупился цыпленок с двумя головами. Все перекрестились, но не поверили. Мишка всегда с припиздью был…

Подошел автобус, и все дружно зашли в него. Чужак в черной шляпе предпочел остаться возле задних дверей и до третьей остановки, «Храм», думал о том, что и впрямь чудны дела твои, Господи… А еще он подумал о том, что поперся в такую дремучую даль вместо райского города Эйлата и теплого моря родины, дабы исполнить мицву, стать десятым, чтобы евреи могли помолиться… А в тридцати километрах – целый поселок крикливых евреев… И у них, оказывается, есть Храм.