Туристический сбор в рай

Гаричу

1

Их знакомство состоялось на острове Антигуа, принадлежавшем когда-то Британской империи. Он пролетел через полмира, чтобы найти парусную лодку и пересечь Атлантический океан в самое тяжелое и неподходящее для таких переходов время года. Пять тысяч морских миль предстояло пересечь на пятнадцатиметровой лодке с двумя незнакомыми итальянцами моряками. Все расстояния надо было утюжить против ветра, а значит, и волны. В общем, это было полным безумием, так как он никогда не плавал на парусных лодках, вообще к морю отношения не имел, лишь на финских озерах рыбачил с весельной лодки. Он был оседлым писателем, и к сорока пяти его душа потребовала экстрима, проверки мужских качеств, в которых он в своем возрасте несколько сомневался. Вот он и решился на то, о чем понятия не имел и что могло его убить.

Всю посредническую деятельность осуществлял Гарич, мужчина под полтинник, уехавший из России пятнадцать лет назад, живущий девяносто процентов времени на лодках и катамаранах, то есть в океане или в Средиземном море. Его друзья попросили пристроить рискового русского писателя на какую-нибудь лодочку, чтобы у увальня, коими считают писателей бизнесмены, у писаки все внутренности перетряхнуло. Гарич просьбу выполнил. Но прежде чем отправить нового товарища в путешествие, сравнимое с покорением Эвереста по самому сложному маршруту, опытный морской житель мягко отговаривал упитанного дилетанта от необдуманного шага, предлагая пройти на своей превосходной парусной лодке – с итальянскими матросами и капитаном, с отличной сицилийской поварихой на борту – к Гибралтару, по течению, под умный разговорчик, разбавляя диалоги чудесными винами, имеющимися в достатке. Писатель, поблагодарив за гостеприимство, от комфортного путешествия отказался и уплыл на утлой лодочке в неизвестность.

Несмотря на сложности маршрута, он все же добрался до Азорских островов, два раза чуть не погибнув от штормов, похудевший на двадцать килограммов и закалившийся духом. По прибытии он купил на острове сто килограммов мороженого и на радостях накормил всех моряков, находящихся в порту.

Морское сообщество – одно из самых закрытых: элитнейший клуб. Сухопутных в него не пускали – разве что туристами, пару дней поплавать ради заработка капитана… Но русского писателя приняли как своего, так как слухи в Мировом океане распространяются со скоростью Интернета. Даже среди профессионалов с огромным стажем мало найдется седых парней, проделавших столь сложный маршрут. Яхтсмены оказывали ему респект и предлагали любую помощь в любом порту мира, с чем бы это ни было связано. Перегнать лодку или чего там еще.

А посредник Гарич, ставший его другом с тех времен, так и не дошел тогда до Гибралтара, так как не было ветра. Ему доложили, что Писатель достойно показал себя в критических ситуациях, ни разу не обосрался, работал наравне с итальяхами, профессиональными моряками, – в общем, вел себя почти героически, и Гарич летом пригласил кудесника пера поплавать вокруг южных неапольских островов. Помимо совместного отдыха, потрясающей еды и наслаждения красным вином, оказалось, что с Писателем есть о чем говорить. Он не гоношился тем, что его книги читают в Европе, не обсуждал собственных достоинств, оттенков уникального таланта, как любили делать многие его коллеги, и в обыденной жизни вел себя не как сочинитель, а как нормальный парень, любящий бухнуть и пожрать…

Здесь, кружа между островами, они сблизились, найдя много общего в своих внутренних мирах, переходя от легкого пиздунца к серьезным философским вопросам… Мало людей, которые в возрасте после пятидесяти могут сойтись и стать друзьями. Все в их жизни уже сложилось как оно есть, все друзья с детства, а так, чтобы по-настоящему, в полтинник как в третьем классе школы – дворовая дружба не разлей вода, – такое случается крайне редко. А между ними эта редкость произошла, и они пару раз в году плавали на лодке вдвоем, получая удовольствие от общения друг с другом. Встречались они и на земле, но никогда в России, так как Гарич не выносил того, чем стала его родина. Писатель, впрочем, тоже не жаловал могучий упадок славянской цивилизации, живя в ней ради поддержки своего родного языка, детей и любви к особенным запахам в подмосковной природе. Гарич таких сентенций не понимал, но принимал, так как писатель есть писатель – как же ему без эмоциональных отвлечений…

Они бродили по старинным улочкам итальянских городов, много и вкусно ели, богато и пьяно пили, ночевали с красивыми женщинами. В спокойной Европе, в ласковых морях, в ресторанчиках они часто обсуждали географическую карту миру, на которой практически не осталось нетронутых цивилизацией мест, стремясь все же отыскать такое, чтобы совсем первобытное, и каждый год проводить зимнее время в теплом красивом месте. Им помог опытнейший итальянский капитан Гарича Марсело, который из тысячи мест выбрал одно-единственное, на его взгляд подходящее их желанию. Выбрал по слухам и по наитию. Сам он никогда там не бывал, информация шла от знакомых его знакомых, непроверенная, неподтвержденная, но чуйка опытного капитана, инструктора по выживанию, который в одиночку прошел под парусом на доске с колесами пустыню Сахара, говорила, что все сложится, что именно там находится отвалившийся кусочек обетованного рая.